«Нови Стандард», Сербия
Почему Сербия столь открыто поставила на карту Владимира Путина? И почему именно сейчас?
1. О том, что визит Вучича к Путину носил однозначный характер и не оставил возможности для разных интерпретаций, ясно говорит то, что, комментируя визит, ничтожества всех мастей ухватились за одно и то же. То есть все, кто хотел подчеркнуть, что что-то здесь нечисто, ухватились за эпизод с собакой в сосуде, наполненном жидкостью. По мнению одних, русские и Вучич нарушили права животных, ведь президенту Сербии продемонстрировали эксперимент с собакой, которая может выжить в сосуде с жидкостью, потому что она вдыхает эту же жидкость. По словам других, русские хотели впечатлить Вучича. По мнению третьих, собака в сосуде означает определенную угрозу, то есть россияне как бы показали Вучичу, что могут с ним сделать, если он не будет слушаться. Самый странный «камень» в огород президента кинуло издание «Данас», которое в своем заголовке задалось вопросом: «Зачем русские поместили Вучича в сосуд?». О собаке — ни слова. Она свою функцию выполнила и более не нужна.
Я не знаю, существует ли статистика о том, сколько ерунды в среднем нужно прочитать, чтобы найти хоть одну «полезную» статью, однако упомянутая статья «Данас», к счастью, была одной из таких. Почему? Да потому, что обилием ложных выводов эта статья свидетельствует: сербские русофобы преподносят российскую политику, пользуясь принципами югославской пропаганды 40-х и 50-х годов прошлого века. Согласно их картине, русские обязательно идеологически одержимы и не имеют понятия о гуманизме: они грубые, наглые, пренебрегают собой и другими. История о русских временах «первой» холодной войны, как и история о собаке в сосуде, имеет свое идеологическое продолжение, в котором появляется даже один американец. Он делает нечто еще более невероятное, а потом появляется югослав, который находится не на том техническом уровне, чтобы тягаться, но компенсирует недостатки крепостью духа и показывает этим двоим, где раки зимуют.
Таким образом, написанная ерунда важна не столько убедительностью аргументов, сколько выбором исторической традиции, которая будет продолжена. А это означает (внимание!), что после визита Вучича в Москву остался только один актуальнейший вопрос: когда русофобы начнут призывать к тому, чтобы концлагерь на острове Голи Оток снова заработал.
Важно знать, что среди наших русофобов преобладает исключительно одно представление о русских, основанное на устаревших антиисторических постулатах. На том же основаны их представления о Западе, современные реалии которого заставляют их печься о правах человека, рассуждать о концепции личной свободы и не представлять себе жизни без, свободных СМИ, например. Между тем, несмотря на все эти постулаты, и западный, и русский человек в первую очередь ценят только собственную безопасность и покупательную способность, а все остальное — чепуха.
Тот, кто не может понять русских, вряд ли сможет понять Запад. Проблема в том, что такой человек и к пониманию сербской позиции не сможет даже приблизиться. Например, он не сможет ответить на вопрос, что заставило Вучича так открыто продемонстрировать симпатию к России и Путину: русофильство, большой стаж радикала (хотя в данном случае это, скорее, аргумент невежд) или что-то еще? Во-вторых, почему Вучич сделал это именно сейчас, когда Запад оказывает максимальное давление, а не раньше и не позже?
3. Ответ совершенно очевиден, но прежде давайте еще раз вернемся к той собаке в сосуде. Что бы случилось, если бы, например, русские показали нам нечто подобное лет 20 назад, то есть в год, предшествующий дефолту, когда Россия объявила, что больше не может выполнять свои внешние долговые обязательства. Вероятно, мы бы подумали, что все это какой-то дешевый трюк или в лучшем случае метанаучный опыт, который не заинтересовал американцев, поскольку в те годы они бесплатно растаскивали достижения советской военной науки. Сегодня на эту историю неизбежно смотрят по-другому: при взгляде на то, как собака невредимой вылезает из сосуда, наполненного жидкостью, поскольку она дышит в этой жидкости, у нас появляются совершенно другие ассоциации. К примеру: если нам показали такое, то что же не показывают никому другому? В этом и состоит смысл демонстрации подобного и других российских экспериментов, подтверждающих, что наши надежды на Россию основаны не только на общей любви к водке и балалайке, но и на чем-то более существенном.
Такая радикальная перемена в восприятии одного и того же прежде и сейчас может означать только одно: сегодня с Путиным и Россией шутить боятся! В этом утверждении я бы не стал искать угрозу, поскольку дискурс российского государства всеми силами старается исключить из международных отношений язык угроз. Речь идет о том, что новая позиция России выстраивается, например, в Сирии, где Путин продемонстрировал умение с хирургической точностью решать сложнейшие задачи — такие, с которыми западным странам ни разу не удалось справиться, начиная с агрессии 1999 года и заканчивая Сирией и Ливией.
Многие, вроде Джорджа Сороса и наших ничтожеств, предрекали, что к концу 2017 года Россия падет на колени. Но РФ без особенных проблем удалось справиться с усилиями, направленными на ее международную изоляцию, и даже, более того, Россия постепенно погружает США, главного инициатора изоляции своего славянского врага, в еще большую изоляцию, чем собственная.
Кем сегодня на самом деле является Путин, вероятно, лучше всех сказала Ангела Меркель, которую не заподозришь в том, что она поклонница президента РФ. Тем не менее, в нем она видит силу, формирующую новую модель международных отношений. То есть Россия уже не та, что была вчера, и если до вчерашнего дня нужно было быть хоть каплю русофилом, чтобы иметь с ней дело, то сегодня достаточно просто желать добра своему народу и, разумеется, себе самому, чтобы оказаться на стороне Путина.
То есть от российских предложений больше не бегают, а это говорит о том, что статус «великодушной империи» (а этот эпитет многие десятилетия американские идеологи оставляли зарезервированным для собственной страны) действительно переходит к России. Нужно отметить, что Россия победила в том, что мы традиционно называем медиа-войной, которую вела против самой большой медиа-политической сети мира. Особый блеск этой победе придает то, что для успеха Путин не создал еще большую и мощную сеть, а противопоставил глобальному монстру себя (по всем определениям того, что воплощают глобальные СМИ) — самую мощную медиа-силу в мире.
4. С другой стороны, все, что делают США в последние месяцы и недели, тем или иным образом способствует их международной изоляции. Это и рождение неслыханной «антиамериканской» коалиции в ООН как результат того, что Трамп признал Иерусалим столицей Израиля, и упорные заявления о расторжении ядерного договора с Ираном, и новая стратегия безопасности, которая тоже отделяет Америку от остального мира. После всех этих заявлений и событий проамериканский блок в мире все больше слабеет и — что еще важнее — расшатывается, вызывая беспокойство за свое будущее.
Многие давно видели его конец в столкновении с глубинным государством (те же люди говорили, что ничего не изменить), однако Трамп продолжает бороться и добивается больших успехов, чем еще полгода назад. Его стратегия, в частности, заключается в том, чтобы делать на международной арене шаги, которые ведут к еще большей изоляции США, поскольку в состоянии глубокой изоляции собственные шансы Трампа на победу в схватке с глобалистическими элитами невероятно повышаются.
Подобная политика Трампа не может фокусироваться ни на Евразии, ни на Азиатско-Тихоокеанском регионе, ни на Ближнем Востоке, и с большой скоростью он возвращает Америку к доктрине Монро. Стоит отметить, что Европа — показатель, который отличает интервенционисткую Америку от изоляционистской. Результатом американского тяготения к изоляции стал политический разлад между США и ключевыми странами Европейского Союза. Нет сомнений в том, что это расхождение приведет к сближению Евросоюза с Россией, а 2018 год станет годом, с которого начнется постепенная отмена европейских санкций против Путина.
Поэтому никто не сомневается, что Германия полностью поддерживает Сербию и ее нынешнюю пророссийскую политику. Вот вам и ответ на вопрос, почему Сербия именно сейчас так открыто сближается с Россией. Немного преувеличив, можно сказать, что Сербия предвосхищает новую европейскую политику в отношении России. Ясно одно: Сербия, наконец, приблизилась к возможности быть одновременно и проевропейской и пророссийской, и ни ЕС, ни РФ это не принесет вреда. Единственное препятствие, которое остается — это Косово. Пока Сербия еще не получила поддержку Евросоюза в данном вопросе, хотя Брюссель все чаще критикует Приштину. И причина упреков не только в глупостях, которые творят албанские политики, но и в смене общей ситуации.
Пророссийская политика Сербии в самом широком контексте одно делает бесспорным: сейчас Косово не может получить все, хотя и не может все потерять. США хотят вмешаться в брюссельский диалог о Косово не только потому, что не верят Брюсселю, но и потому, что хотят «изолировать» переговоры от общемировых политических тенденций. То есть США и Харадинай хотят, чтобы вопрос о Косово был закрыт от влияния на него процесса сближения России и ЕС. Однако перед Сербией это открывает огромные возможности (не только в вопросе Косово). Поэтому крайне важно вести диалог осторожно и неторопливо, чтобы большее влияние на окончательный результат оказал будущий мир, а не прошлый, как хотели бы американцы и албанцы.
Желько Цвиянович (Жељко Цвијановић)
http://inosmi.ru