«L’Orient-Le Jour», Ливан
Через два года после начала военной операции Москва постепенно представила себя в качестве ключевого дипломатического игрока на Ближнем Востоке.
Владимиру Путину не свойственно скромно отмечать достигнутое. Тем не менее он, судя по всему, понял, что иногда лучше не торопиться кричать о победе. В отличие от Буша-младшего, который в 2003 году поторопился объявить о выполнении американской миссии в Ираке, президент России пока что воздерживается от однозначно удовлетворительных оценок вмешательства в Сирии. Как бы то ни было, два года спустя после его начала у Москвы есть причины для радости, поскольку она вплотную подошла к достижению изначальных военных задач.
Через два года после начала военной операции (30 сентября 2015 года) под предлогом борьбы с терроризмом Москва кардинально изменила соотношение сил в пользу своего союзника Башара Асада. С опорой на военно-морскую базу в Тартусе Россия упрочила позиции регулярной армии в так называемой «полезной Сирии» и подтолкнула Дамаск к наступлению на востоке. Результатом стало существенное ослабление сирийской оппозиции (особенно поле потери Алеппо) и постепенное отвоевание территории войсками режима, в частности у «Исламского государства» (запрещенная в России террористическая организация — прим.ред.), которое сейчас зажато в провинции Дейр-эз-Зор, один из последних оплотов ИГ.
В военном плане, президент России, безусловно, добился успеха. В политическом и дипломатическом плане, все не так однозначно. Хотя Москва и оказалась в центре дипломатической игры, ей еще не удалось заставить все стороны принять ее «мир».
Кроме того, через два года вмешательства встает вопрос о длительности присутствия российских войск в Сирии. «С учетом пролитой крови и выделенных средств, Москва, вероятно, сохранит свои силы в Сирии, возможно, в рамках прекращения огня с рядом вооруженных групп оппозиции», — считает Роджер Шанахан (Rodger Shanahan) из сиднейского Института международной политики Лоуи. Иначе говоря, Москва не уйдет, пока не пожнет плоды вмешательства и не получит причитающееся от режима, который больше напоминает должника, чем союзника: об этом в частности говорит вызов Башара Асада в Кремль 21 октября 2015 года. «Россия ждет от Сирии экономических возможностей и часть пирога восстановления страны после конфликта», — добавляет эксперт.
Хотя вмешательство позволило сирийскому режиму изменить расклад в конфликте, официально российские власти говорили о возможности нанести удар по исламизму, борьба с которым является приоритетной задачей с начала 2000-х годов и роста числа терактов на российской территории. Как бы то ни было, вмешательство Москвы в первую очередь связано со стремлением восстановить позиции на Ближнем Востоке, считает Роджер Шанахан: «Россия поняла, что ее альянс с Дамаском предоставляет ей региональное влияние, а ее вмешательство показало остальным, что она —великая политическая держава и значимый военный партнер».
Два года спустя Россия постепенно заявляет о себе как о ключевом дипломатическом игроке на Ближнем Востоке. Об этом говорит недавний визит короля Саудовской Аравии Салмана в Москву и подписание оружейных контрактов, которые закрепляют новые партнерские связи двух стран, чьи отношения в 2015 году оставляли желать много лучшего. «Эта поездка означает признание очень важной стратегической роли России в регионе», — уточняет Давид Ригуле-Роз (David Rigoulet-Roze) из Института стратегического анализа.
Изменение отношения Анкары к Москве тоже свидетельствует об увеличении веса России на Ближнем Востоке. С недавних пор Турция стала одним из главных союзников Владимира Путина в регионе, несмотря на дипломатический кризис в отношениях двух стран после уничтожения российского самолета турецкими ВВС 24 ноября 2015 года. Примером тому служит сентябрьский заказ на российские комплексы С-400.
Альянс с Ираном, разумеется, тоже остается в силе, так как оба государства сражаются на одной стороне. Как бы то ни было, раздел пирога с другим покровителем сирийского режима вполне может вызвать раздражение Москвы. Хотя присутствие стражей революции рядом с сирийской армией и роль Тегерана в спасении Асада оказались решающими, «Москва, возможно, окажет давление на Дамаск, чтобы ограничить уступки Ирану, — полагает Кристиан Таутель. — Владимир Путин сделает все, чтобы Сирия осталась пророссийской».
Как бы то ни было, Москва вряд ли сможет подменить собой Вашингтон на Ближнем Востоке. Ее вес и влияние в регионе являются в первую очередь «прямым следствием катастрофической политики Барака Обамы на Ближнем Востоке: Россия и Иран заняли созданным им вакуум власти», — подчеркивает Кристиан Таутель.
Пьер Даэль (Pierre Dael)
http://inosmi.ru