Аналитик Миливоевич: мир уже многополярен, и сейчас в нем идет расстановка сил
Конфликт на Украине подтвердил завершение эпохи доминирования США и стал увертюрой к новому мировому порядку, заявил в интервью «Печат» сербский аналитик Зоран Миливоевич. Страны подошли к переломному моменту в расстановке сил в уже многополярном мире, считает он.
«Печат», Сербия
Карьерный дипломат Зоран Миливоевич, который входит в плеяду самых видных сербских политических аналитиков, заявил в интервью «Печати», что пока не видит предвестников скорого завершения российско-украинского вооруженного конфликта. Однако большой оптимизм в него вселяет участие Китая в решении этого длительного спора и его стремление к восстановлению справедливого и стабильного мира.
Печат: Я предлагаю начать наш разговор с вашего видения самой актуальной мировой проблемы. Я имею в виду вооруженный конфликт на Украине. Какова истинная причина этого конфликта, каковы условия его завершения, и когда и как может установиться стабильный и продолжительный мир между двумя противоборствующими сторонами?
Зоран Миливоевич: Любой вооруженный конфликт по сути начинается значительно раньше конкретного столкновения войск на фронте. Данный конфликт не исключение, и ему предшествовали насильственные политические перемены на Украине в 2014 году на антирусской основе. Русское население на востоке страны воспротивилось этим переменам. Конфликт пытались разрешить дипломатическо-политическими средствами, с помощью минских соглашений, но результатов не добились. Причина в том, что Запад на самом деле и не хотел мирного решения. Недавно это подтвердила бывший немецкий канцлер Ангела Меркель и бывший французский президент Франсуа Олланд. Итак, на Украине произошли изменения, и новые власти сосредоточились на вступлении в НАТО. В таком случае альянс подобрался бы к самой границе России, и вопрос о ее безопасности, как и об архитектуре безопасности всей Европы встал ребром. Кроме того, вступление Украины в НАТО нарушило бы существующее равновесие сил между Россией и Североатлантическим альянсом. НАТО отказался рассматривать российскую инициативу и предложение уладить разногласия по поводу архитектуры безопасности на переговорах. Россия расценила это как casus belli (лат. «случай для войны») и в духе любой сильной державы перешла к прямым вооруженным действиям. Так, кстати, поступил и Североатлантический альянс в 1999 году в нашем случае, когда он совершил против нас незаконную интервенцию. Действия России повлекли за собой серьезные последствия для ее международного положения, а также повлияли на отношения в мире и их дальнейшее развитие. Более того, Россия открыла вопрос о новом мировом порядке.
Сейчас очень обнадеживает новость об активных дипломатических усилиях Китая, который, бесспорно, являясь единственной мировой державой, не участвующей в конфликте, располагает инструментами для позитивной коммуникации с основными участниками, в том числе с Москвой.
— В качестве одной из причин вооруженного конфликта вы назвали расширение Североатлантического альянса на восток вопреки протестам России. Однако это расширение продолжается. Недавно в члены НАТО приняли Финляндию, которая долгое время сохраняла нейтралитет, а теперь на очереди стоит Швеция, тоже в прошлом нейтральная страна. По-прежнему на вступление в Североатлантический альянс рассчитывает и Украина с Молдавией… К чему это все ведет? К укреплению общей безопасности и мира, как утверждают в штаб-квартире Североатлантического альянса в Брюсселе, или к мировой нестабильности и возможной широкомасштабной войне?
— НАТО действительно продолжает расширяться на восток, принимая в свои ряды Финляндию и Швецию, и не отказывается от идеи принять Украину и Молдавию и даже Грузию. Все это, бесспорно, отражает стремление так называемого коллективного Запада взять под свое идеологическо-политическое крыло все интересующее его европейское пространство вплоть до его главного соперника — Российской Федерации. В этом смысле наш регион не исключение, и именно поэтому так активизировались процессы вокруг решения «застарелых проблем» в виде Косово и Метохии и Боснии и Герцеговины. Для Североатлантического альянса вооруженный конфликт на Украине — главный инструмент продвижения и последующего поддержания его идеологическо-политического нарратива, что подтверждают меры и действия, да и позиция в целом коллективного Запада в этой войне. Что касается Украины, то НАТО, несмотря на то, что она не является его членом, помогает ей логистикой, оружием, обучением. Североатлантический альянс перешел в военно-политическое наступление, преследуя, в том числе, глобальные цели США и коллективного Запада, вопреки оборонному характеру альянса в Европе, закрепленному в его документах и статусе. Генеральный секретарь Североатлантического альянса Йенс Столтенберг рассказал о переговорах с Японией, где НАТО планирует открыть свое представительство ради укрепления партнерства альянса с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона: Австралией, Новой Зеландией, Японией и Южной Кореей. Данная инициатива говорит о продолжении прежней стратегической линии и о целях Североатлантического альянса в условиях нынешней мировой конкуренции. Поэтому текущие события указывают на то, что риск расширения войны превосходит шансы на мир. Собственно говоря, одно только участие в конфликте сильной ядерной державы (России) говорит достаточно как о стратегических намерениях, так и о потенциальных рисках. Кстати, ситуацию лучше всего иллюстрирует новая гонка вооружений в мире, упомянутые тенденции к глобальному расширению войны в Тихоокеанском регионе, новая военно-политическая перегруппировка и ориентация на военную экономику в самом широком смысле.
— Крепнет убежденность, что конец вооруженного конфликта на Украине ознаменует собой и конец однополярного мира, в котором до сих пор доминировала одна держава — США. Сформируется новый мировой порядок с несколькими главными «игроками». Каким может быть этот новый мир, и что ляжет в его основу, то есть по каким правилам он функционировал бы?
— На мой взгляд, начало вооруженного конфликта на Украине дало старт ускоренному формированию нового мирового порядка, основанному на мировой многополярности. Эта война подтверждает, что доминированию одной сверхдержавы пришел конец, как и однополярному миру, поскольку Россия и коллективный Запад схлестнулись в прямом столкновении. Весь остальной мир разделился в своем взгляде на происходящее. Главный индикатор раскола — сопротивление политике санкций Запада, направленной против России, и ее полной изоляции. Второй признак — новая геополитическая перегруппировка на Ближнем Востоке и в Персидском заливе, где во главе процессов стоят
Саудовская Аравия и Иран. То же происходит в Африке, Латинской Америке и Азии.
«Отщепенцы» не приемлют западной модели либеральной демократии, работающей по правилам Запала, а делают ставку на порядок в соответствии со все еще действующим Уставом ООН, международным правом и его принципами. Это подтверждает новая китайская внешнеполитическая стратегия в отношении Ближнего Востока, Персидского залива, Африки, Латинской Америки и собственного окружения. Кроме того, недавно Китай с позиций мировой державы включился в мирный процесс на Украине, основываясь именно на этих принципах. Для полного понимания происходящего, я напомню одно заявление Йенса Столтенберга в связи с конфликтом на Украине. Он сказал, что «Россия и Китай угрожают порядку, который установил Запад». Сказано очень точно. Мы подходим к переломному моменту и распределению элементов в уже многополярном мире, от которых будет зависеть расстановка сил и влияние на мировой арене таких мировых держав, как США, Китай, Россия и Индия. Свою роль сыграет и критерий жесткой силы (ядерный потенциал, размеры, густонаселенность, экономический потенциал и ресурсы и так далее). Все это повлияет на прочность идеологическо-политической основы нового порядка. Затем произойдет соответствующая перегруппировка в разделенном мире, и мы придем к новому равновесию сил. На его основе и будет функционировать новый порядок.
— Вы выдвинули тезис о том, что 2008 год, когда разразился экономический кризис, стал переломным с точки зрения изменений в международном порядке. Приведите нам аргументы в пользу этой версии?
— Тогда происходили изменения в преддверии позднейших глобальных сдвигов. В США демократы вернули себе власть с первым чернокожим президентом и заложили идеологические постулаты правящей сегодня либерально-демократической модели в соответствии с «правилами». На них нынешняя администрация США основывает свою глобальную стратегию мирового лидерства. Обновленная Россия впервые после 1989 года провела прямую военную кампанию в Грузии и признала отделившуюся Абхазию и Южную Осетию. Китай приобрел мировое влияние и взялся за проект «Один пояс и один путь». Европейский Союз погрузился в кризис еврозоны со структурными проблемами и центробежными тенденциями (выход Великобритании), что затормозило дальнейшее развитие внутренних и внешних интеграционных процессов. Последствия этого мы ощущаем поныне. Главное следствие этих сдвигов — многополярность «на практике», которая сегодня определяет международные отношения.
— Укрепление стратегического партнерства между Россией и Китаем — это, безусловно, одно из самых значительных изменений нового времени. Насколько это важно для остального мира, который вышел из-под жесткого контроля и влияния коллективного Запада?
— Логика неизбежно подвела эти две державы к партнерству в момент, когда США не согласились на новую многополярность и не захотели делиться властью со своими соперниками, Китаем и Россией. Более того, США признали их главными конкурентами во всех смыслах, что отразилось в американской стратегии объединения «демократического» мира, в котором нет места для этих двух держав. Таким образом, партнерство Москвы и Пекина обрело защитную функцию и общемировое значение. Подтверждение тому — вооруженный конфликт на Украине с участием коллективного Запада. А недавний визит китайского председателя Си Цзиньпина в Москву, принесший известные результаты, закрепил российско-китайскую стратегию мирового значения. Таким образом, это партнерство превращается в стержень, вокруг которого собираются «отщепенцы» с глобального Юга. Помимо прочего, благодаря визиту Си Цзиньпина в Россию обозначилась платформа для общих действий России и Китая, нацеленных на сохранение международного порядка в соответствии с Уставом ООН, международным правом и его принципами.
— В связи с этим встает вопрос о будущем БРИКС, чей экономический потенциал огромен, как и политическое влияние. Ожидаете ли вы, что в скором времени государства из разных уголков мира будут массово вступать в это объединение?
— Роль БРИКС в построении нового порядка вот уже некоторое время растет. Это объединение — элемент в мозаике разделенного мира, о котором я говорил ранее. Уже сейчас данные неумолимо подтверждают, что БРИКС сбросил «Большую семерку» с первого места на меняющейся мировой арене. Неизбежно расширившись в будущем, это объединение станет еще сильнее и влиятельнее, поскольку список кандидатов на вступление постоянно увеличивается, и среди них, в том числе: Иран, Алжир, Египет, Аргентина, Мексика, Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты. БРИКС обладает всем, что нужно для высокой конкурентоспособности в разделенном мире. В политическом смысле БРИКС предлагает безусловное вступление с полным уважением к политическому суверенитету и независимости партнеров, а в экономическом — реальную перспективу устойчивости, необходимой динамики развития и социальной стабильности. Если в ближайшее время БРИКС официально расширится, то приобретет дополнительный вес в мире, поскольку объективно сможет рассчитывать на бóльшие ресурсы, экономические, пространственные и демографические, а также на энергетический и рыночный потенциал своих участников.
— Что в условиях неизбежного переформатирования мира ожидает Сербию как часть Балкан, которые разделяют два континента, и где соприкасаются две религии и две цивилизации. Балканы всегда входили в сферу интересов держав и служили местом их столкновений. Что нас ждет, учитывая в особенности тот факт, что из-за нашего стремления к свободе и твердой решимости жить на своей земле наша история была бурной и кровавой?
— Конечно, необходимо адаптироваться к существующим обстоятельствам, защищая при этом государственные и национальные интересы и видя в них главные критерии в процессе подобной адаптации. Сербия уже адаптируется, проводя откровенно миролюбивую политику и поддерживая связь со всеми значимыми мировыми игроками, но при этом, разумеется, придерживается стратегических детерминант. К приоритетным национальными интересам сербского государства относится сохранение Косово и Метохии, политическая независимость, военный нейтралитет, европейский путь. По этому поводу достигнут не всегда устойчивый, но в общих чертах действующий национальный консенсус. При этом мы понимаем, что Балканы со всеми их характеристиками — это наша судьба, и каждый раз, когда сильные мира сего сводят счеты, как сегодня, история может повториться. Тем не менее у нас не остается иного выбора, как только сохранять государственность и самобытность и в сложившихся условиях не отступать от стратегических детерминант.
— Разговор о Сербии невозможен без упоминания о судьбе нашего Косово и Метохии. Вот уже двадцать лет эта проблема стоит «в топе» мировых, хотя мало говорят о том, что возникла она из-за грубого нарушения международного права и Устава ООН странами Запада. Того же Запада, который незаконно нас бомбил, а теперь, когда продолжается вооруженный конфликт на Украине, усиливает давление на Сербию, чтобы она отказалась от своей территории? Какого решения этой проблемы вы ожидаете?
— Что касается Сербии, то, на мой взгляд, проблему Косово и Метохии можно решить только политическими средствами при соблюдении суверенитета и территориальной целостности государства Сербии. Международное право остается единственной общей авторитетной для всех основой для поисков решения, как и Резолюция 1244, в которой содержатся конкретные предложения. Вооруженный конфликт на Украине подкрепил наши аргументы о том, насколько важно соблюдать принципы международного права. Но точно так же усилилось и давление на Сербию, чтобы она согласилась решить «косовский вопрос» не в соответствии с международными нормами, а способом, ранее «предложенным» агрессивным НАТО. Тем не менее я уверен, что сейчас не те обстоятельства, чтобы Сербия отказывалась от собственной государственности и своих национальных интересов, связанных с Косово и Метохией. Напротив, решимость в этом вопросе должна отражать императивную стратегическую национальную цель.
— Сейчас Запад требует от Сербии ввести санкции против России и «советует» поменьше сотрудничать с Китаем, с которым наши политические и экономические отношения достигли очень высокого уровня и продолжают развиваться. Как вы оцениваете подобные требования, и что будет, если Сербия их удовлетворит?
— Сербия развивает с Россией и Китаем стратегическое партнерство на равноправной основе и без политических условий. И Россия, и Китай не признают самопровозглашенное Косово и в полном смысле уважают территориальную целостность Сербии. Это ключевой аргумент и плюс в стратегическом понимании отношений Сербии с этими державами особенно сейчас, в многополярном мире и в условиях давления и принуждения к решению проблемы Косово и Метохии. Также остаются стратегические интересы, связанные с экономическо-социальной стабильностью и развитием, энергетической безопасностью и так далее. Вообще что касается санкций, Сербия заняла принципиальную позицию, ведь она сама когда-то была жертвой небывалой санкционной политики. Сербия уверена, что санкции не могут служить механизмом для достижения политических целей и решения открытых вопросов геополитического характера.
— В Черногории на недавних президентских выборах проиграл Мило Джуканович, который многие годы проводил антисербскую политику не только в отношении Сербии, но и в отношении сербов в Черногории. Эта политика очень испортила традиционно дружественные отношения между Белградом и Подгорицей. Ожидаете ли вы положительных изменений?
— Уход Мило Джукановича с поста президента — серьезное изменение, которое создает условия для новой динамики в сербско-черногорских отношениях. Можно ожидать, что антисербская политика Черногории, как внешняя, так и внутренняя, остается в прошлом. Если так и случится, то появится возможность для желаемой нормализации, которая необходима отношениям двух братских народов. Случится ли это, зависит не от Сербии, которая стремится к этому, несмотря на расхождения с Черногорией в некоторых стратегических вопросах. Речь идет, например, о решении Подгорицы признать независимость «Косово». Да, новые политические игроки делают обнадеживающие заявления, но есть и причины для беспокойства. Так, недавно Черногория проголосовала в Совете Европы за принятие Косово. Все прояснится после парламентских выборов в Черногории, которые предстоят в скором времени. Они станут политической развязкой.
— В Боснии и Герцеговине снова растет напряженность, и поэтому кажется, что правы те, кто считают это государство нежизнеспособным. Что вы считаете главным источником напряженности и разногласий там, и какова политическая формула для, так скажем, «мирной Боснии»?
— Напряженность создают попытки навязать модель государства с главенствующим наднациональным большинством, хотя при в правовом, ни в политическом плане это не годится для сохранения и нормального функционирования Боснии и Герцеговины. К сожалению, свою лепту вносят и некоторые зарубежные игроки, которые, напротив, должны выступать гарантами мира и стабильности. А мир и стабильность, как и в целом нормальную жизнь вот уже 28 лет гарантирует формула «три народа и два энтитета». Она прописана в Дейтонском соглашении, признанном международном документе. При нарушении этого соглашения «мирная Босния» невозможна. Ее не будет, если нарушения продолжатся, и если зарубежные и отечественные игроки в Боснии и Герцеговине не поймут, что основополагающая «дейтонская формула» является единственным гарантом мира и стабильности, а также сохранения Боснии и Герцеговины как единого государства.
Йово Вукович (Јово Вуковић)
https://inosmi.ru