«Благословенные» ли были 90-ые? Ещё одна таблетка для памяти

Ну что ж, придётся в подробностях рассказать о том времени и расставить все точки над Ё.

Уходил я служить в погранвойска в 1986 году, когда объявленная Горбачёвым «перестройка» ещё не сильно давала себя знать в экономике и люди ещё пребывали в эйфории от гласности, новых свобод, в том числе, и возможности критиковать КПСС, от красивых лозунгов, которыми жонглировал Михаил Сергеевич, обещая построить «социализм с человеческим лицом», а экономику ускорить, убыстрить и перестроить. Советские люди испытывали к нему очень тёплые чувства, потому что после предыдущих генсеков, которые выглядели примерно так, как сейчас Джо Байден, а то и хуже — еле-еле говорили и передвигались, он был для нас как глоток свежего воздуха.

Сравнительно молодой генеральный секретарь ЦК КПСС, прекрасно выглядящий, говорящий без бумажки, повсюду разъезжающий с женой, внушал нам оптимизм и заряжал энтузиазмом. Всем думалось, что сейчас экономика начнёт работать для людей, прекратится дефицит, страна расправит плечи и задышит полной грудью.

Какие же мы были наивные!

Прослужив два года в армии в городе Ош в Киргизии, я пришёл в 1988 году и не узнал свою страну. В магазинах были в буквальном смысле пустые полки, на которых красовались баночки с морской капустой, да консервы «Завтрак туриста».

Дефицит на все бытовые товары стал просто тотальным: люди занимали очередь, например, в мебельный магазин с вечера, записывались в специальную тетрадь, а потом жгли костёр, чтобы согреться в холодную зимнюю ночь и дежурили по очереди рядом с магазином до его открытия, чтобы не допустить наглецов, которые придут утром и скажут: «Вас здесь не стояло».

Именно так мы с женой купили своим детям две односпальные кровати.

Но это были ещё цветочки. Я до сих пор не понимаю, что происходило тогда. Кто-то говорит, что это был умышленный саботаж элиты, чтобы вызвать недовольство народа и свалить Горбачёва. Я склонен этому верить, потому что были у Невзорова документальные видеосвидетельства того, что люди на свалках находили отличные продукты, выброшенные туда кем-то. Но самое интересное было в том, что дефицит на многие товары создавался искусственно, ведь промышленность СССР продолжала работать, несмотря на все новации генсека.

Помню, как неожиданно из магазинов пропал стиральный порошок, а потом выяснилось, что практически все заводы по его производству почему-то разом встали на «плановый» ремонт, то же самое было и с табачными заводами, то есть элита, в попытке свалить Горбачёва, давила на самые чувствительные для народа кнопки. В стране тут же образовался дефицит моющих средств и табачных изделий и тогда всё это начали продавать по талонам, в том числе и хозяйственное мыло.

А ещё по талонам стали продавать не только мыло, но и водку, и продукты.

Но как это обычно и случается, недалёкие элиты целились в Горбачёва, а попали в Советский Союз. Доверие к Горбачёву быстро сошло на нет, потому что кроме красивых фраз, реальных улучшений народ не видел.

И тут появился новый персонаж: решительный и буйный Ельцин.

Он эксплуатировал те проблемы, что возникли, критиковал партийное руководство за то, что не справляется с экономикой и требовал ускорения перестройки, что на фоне пустых прилавков находило отклик в наших сердцах. И как только появилась возможность, он перехватил власть у совсем сникшего Горбачёва.

Далее он решил полностью влиться в западный мир и начал создавать рыночную экономику по образу и подобию западной под чутким руководством американских советников.

По 1992 год не было особых ухудшений в нашей жизни, всё ещё шло по накатанной, предприятия худо-бедно работали, хотя становилось труднее, ведь терялись кооперационные связи между предприятиями в разных республиках, существовавшие ранее в плановой экономике, а кроме того рушились и торгово-экономические отношения с поставщиками сырья из республик, ранее входивших в состав СССР.

В частности, наши текстильные фабрики остались без хлопка и одно время даже были вынуждены закупать хлопок не в Киргизии, не в Узбекистане, а в Англии. Почему это происходило — мне неизвестно, но факт такой был.

Тут подоспел 1992 год, и реформаторы решили в очередной раз устроить в России грандиозный и бесчеловечный эксперимент.

Команда экономистов под руководством премьер-министра Гайдара начала переход к рыночной экономике по самой жёсткой схеме с помощью «шоковой терапии» главной особенностью которой была либерализация цен.

И тут началось!

Ещё недавно люди не могли ничего купить в магазинах, потому что у них были деньги, но не было товаров, а тут буквально в течение месяца во всех магазинах появились товары и продукты, но по таким бешеным ценам, что у нас глаза на лоб повылезали. Если раньше, приходя в магазин, люди покупали товар в килограммах, то после либерализации цен, мы начали брать всего понемногу и только самое необходимое из продуктов.

Производители продуктов находились в более выигрышной ситуации, они стали перетягивать одеяло на себя, задирая цены, насколько возможно, и люди были вынуждены брать продукты по этим ценам, а вот заводы, производившие промышленную продукцию, в такой ситуации оказались на грани выживания. Ведь когда людям кушать нечего, они не будут покупать качественную полушерстяную, а тем более шерстяную ткань ни по низкой, ни тем более по высокой цене, не будут они покупать и лишние тарелки, ложки, сковородки, кастрюли, в общем, всё то, без чего можно прожить.

Кроме того — в стране был отменён госзаказ, расходы на армию резко упали и многие предприятия начали умирать. Я работал дежурным электромонтёром на суконной фабрике, которая как раз и выпускала полушерстяные ткани и являлась филиалом Ивановского Камвольного комбината, который, в свою очередь, выпускал отличные ткани из шерсти. Из этих тканей шили и костюмы для граждан, и форменную одежду для военных и милиционеров. Но вот тут-то из-за повышения цен и почти полного прекращения госзакупок произошло резкое снижение продаж.

Встал вопрос выживания, люди старались не умереть от голода, и спасали нас в те годы только садовые участки, где практически все поголовно выращивали картофель, огурцы, лук, морковь и другие овощи, которые и ели потом зимой, изредка позволяя себе купить мясо или рыбу по свободным рыночным ценам. А мой лучший друг, помимо работы, выращивал в своём частном доме свиней и на продажу, и для себя.

Большинство предприятий, выпав из плановой экономики, барахтались в рыночной воде как утопающие – в панике хватаясь за любую попавшую под руку соломинку: возможность сбыть куда-то свои товары. У нас на фабрике в соответствии с рыночными законами произошло акционирование — на фабричном собрании решили, что акции будут поделены между всеми рабочими, пропорционально стажу работы.

В первое время была какая-то надежда, что заработают законы рынка, и мы, став акционерами, получим какие-то мифические дивиденды, ведь в фильмах Голливуда всегда так и было: купил человек акции и разбогател. Но время шло, ситуация становилась хуже и хуже, директор фабрики начал ездить по различным предприятиям в соседних регионах и искать, кому можно сбыть наш товар и где можно закупить сырьё: краску, шерсть, вискозу и прочее.

Денег ни у кого не было, потому что суверенную эмиссию нам сразу же запретили, а золотовалютных запасов у рыночной России как-то не оказалось. Экономика страны была обескровлена, и зарплаты платить было попросту нечем. Точно такая же ситуация была и на других предприятиях.

Тогда было решено обменивать товары – наладить бартер и выдавать рабочим зарплату товарами, полученными с других предприятий. У нас для этого выделили большое помещение, и после получения расчётного листка мы шли туда и ходили по рядам как на рынке. Там была развешана различная одежда, лежала обувь, посуда, рыбные консервы, сахарный песок, мука, макаронные изделия, тушёнка, самые дешёвые сигареты «Прима» и «Тройка», предметы бытовой химии, личной гигиены и прочие промышленные товары.

Мы старались набрать товара, иногда даже не слишком нужного, но «про запас», чтобы хоть таким образом выбрать причитающуюся зарплату. А взамен мы, естественно, поставляли свою продукцию на другие предприятия, в том числе и поставщикам красок и сырья. Но иногда у нас наступал настоящий праздник! Угадайте, что это было?

Это была не покупка айфона – нет, и не поездка в Турцию, просто нам удавалось получить часть зарплаты деньгами. Такой праздник случался, если руководству удавалось продать полученные по бартеру товары в фабричном магазине или получить с покупателей нашей ткани денежную сумму. К тому времени у меня было двое детей и неработающая жена, и чтобы как-то прокормить семью я, к тому времени учившийся заочно в энергоуниверситете, научился ремонтировать телевизоры и стал после работы ходить по домам и зарабатывать наличные деньги, потому что некоторые люди приспособились к рынку, став зарабатывать деньги покупая товары в Польше и Турции, и продавая их в России, а кто-то продолжал работать в госсекторе и также получал тогда пусть и небольшие, но живые деньги. Этот заработок позволял и мне жить довольно сносно. Благодаря участку, работе и подработке ремонтом телевизоров мы не голодали, да и жена у меня могла сама сшить детям и рубашки, и брюки.

В общем, каждый тогда крутился и выживал как мог. Справедливо было опять-таки сравнение с человеком, не умеющим плавать, которого столкнули в воду. Кто-то сразу же научился плавать и выплыл, а кто-то утонул. Смертность тогда резко пошла в гору, а рождаемость упала до минимума. Я помню, что встретить на улице беременную женщину – было чем-то из ряда вон выходящим. Следствием этого стало закрытие не то что нескольких, а подавляющего большинства детских садов и городских яслей просто потому, что в них не стало необходимости.

Детей становилось всё меньше и меньше. Детские сады сдавали под швейные цеха в аренду «новым русским» предпринимателям. Один из садов был отдан под станцию скорой помощи, в которой машины скорой помощи были настолько дряхлыми и ржавыми, что в некоторых сквозь дырявый пол было видно бегущее полотно дороги. И это не фигура речи и не шутка юмора – а реальность, с которой я столкнулся, когда моего сына везли на такой машине.

Апофеозом девяностых для меня стал 1998 год, когда я, работая инженером-программистом уже не на фабрике, столкнулся со всё возрастающей задержкой зарплат. Зарплату давали очень мелкими частями во всех бюджетных организациях, с постоянным наращиванием долга, и к 1998 году этот долг у меня составлял уже восемь зарплат, то есть восемь месяцев. А у некоторых бюджетников долг по зарплате превышал иногда и год. Кроме того, происходили и задержки по выплате пенсий и социальных пособий на детей.

Это при том, что инфляция тогда составляла десятки процентов и деньги, которые задолжало государство, быстро обесценивались.

Как выяснилось — деньги всё-таки бюджетникам и пенсионерам поступали, только вот не доходили. Банки и чиновники на различных уровнях, пользуясь безнаказанностью, прокручивали эти деньги несколько месяцев с целью получения банковских процентов, и только потом выдавали зарплаты. А как только случился дефолт в 1998 году и цены снова резко выросли, то произошло очередное ограбление людей, ведь долг по зарплате им никто так и не проиндексировал.

Только с приходом правительства Примакова, а затем и сменившего его на посту премьер-министра Путина это издевательство и, можно сказать, геноцид населения был прекращён. Буквально сразу же начали платить зарплаты и пенсии вовремя, потому и вздохнули мы с огромным облегчением, когда Ельцин сказал мою любимую с тех пор фразу:

«Я ухожу, я сделал всё, что мог…».

Ну, а что было дальше, это другая история, история возрождения России, кто бы что ни говорил.

Выключаем эмоции, включаем ум
https://zen.yandex.ru/media/provinciya