«JPMorgan Chase». Поскольку в Европе не хватает оружия, Украине — истребителей, США — терпения, а трансатлантическое единство трещит по швам, президент Зеленский, скорее всего, будет вынужден принять урегулирование с Россией путем переговоров в этом году, которое заморозит боевые действия, но не приведет к всеобъемлющему мирному соглашению. Потери Путина также далеки от приемлемых.
При нынешних темпах роста Россия будет контролировать всю Украину примерно через… 118 лет. Поэтому Путин будет стремиться заключить сделку, которая будет выгодна его общей цели — в конечном итоге взять под контроль Киев. 2025 год всегда должен был стать годом переговоров, и финал уже здесь.
Но продлится ли это? Прочность любого урегулирования будет зависеть от: (1) того, насколько удовлетворен президент Путин украинскими и западными уступками (достаточно ли он получил того, что хотел?). Обеим сторонам нужна сделка, которую они смогут защитить политически. И (2) сила обещаний безопасности, которые ее гарантируют (достаточны ли они для сдерживания дальнейшей агрессии и позволяют Украине уверенно восстанавливаться?). Они находятся в прямом противоречии: чем слабее обещания безопасности, тем больше уступок придется проглотить Украине — нейтралитет, демилитаризация, разоружение, территория и т. д. — или рискнуть вернуться к боевым действиям.
В целом мы видим 4 возможных результата, каждый из которых имеет параллели с другими странами сегодня:
В лучшем случае – «Южная Корея», шансы 15%
Президент Зеленский не получит ни членства в НАТО, ни полного восстановления территории Украины. Однако, если он сможет обеспечить присутствие в стране европейских сил безопасности, подкрепленных американским обещанием безопасности в виде помощи и разведывательной поддержки, 80% Украины, все еще находящиеся под контролем Киева, встанут на гораздо более стабильную, процветающую и демократическую траекторию. Решение Запада задействовать примерно 300 миллиардов долларов, замороженных в российских суверенных активах, также даст хороший старт восстановлению Украины.
Все еще в порядке – «Израиль», шансы 20%
Сильная, устойчивая военная и экономическая поддержка без значительного присутствия иностранных войск, скорее всего, все еще предоставит Украине пространство для превращения себя в крепость, проведения военной модернизации и, в конечном итоге, создания собственного сдерживающего фактора. Но война всегда будет у нее на пороге. Путину все равно нужно будет увидеть достаточные экономические выгоды (включая ослабление санкций) и более крепкие отношения с США
Не очень – «Грузия», шансы 50%
В худшем случае – «Беларусь», шансы 15%
Если Соединенные Штаты откажутся от Украины — или будет воспринято как переходящее на другую сторону — и Европа не сделает шаг вперед, Россия будет твердо придерживаться своих максималистских требований и добиваться полной капитуляции Украины, превратив страну в вассальное государство Москвы. В этом сценарии Россия фактически выиграет войну, разделит Запад и бесповоротно перевернет мировой порядок после Второй мировой войны.
Как может выглядеть «грузинский сценарий» для Украины?
После войны с Россией в 2008 году Грузия получила выгоду от всплеска западной помощи и политической поддержки, которая не ограничилась войсками и обещаниями безопасности. Сегодня правящая партия Грузии «Грузинская мечта», поддерживаемая дружественным России олигархом, заморозила вступление в ЕС и приняла законы об «иностранных агентах» в кремлевском стиле, которые привели к приостановке финансирования со стороны США и ЕС. Политическая нестабильность и демократическая эрозия, вызванные ползучим российским влиянием, повлияли на доверие инвесторов на фоне снижения валютных резервов.
Между тем, экономические связи с Россией углубились: только денежные переводы из России составили более 15% ВВП Грузии в 2022– 2023 годах, что сделало ее крупнейшим источником дохода от денежных переводов в стране. Торговля и прямые поездки расширились, а приток граждан России резко возрос. С ВВП в 2023 году всего в 30,5 млрд долларов — одна восьмая от ВВП штата Оклахома.
Небольшая экономика Грузии, основанная на денежных переводах и туризме, все еще растет, но становится все более уязвимой.
Грузия, которую когда-то считали примером успеха реформ, наглядно демонстрирует, как отсутствие надежной безопасности и институциональных опор может постепенно подорвать демократическое управление и ослабить экономический потенциал.
Украина, столкнувшаяся с аналогичным результатом, могла бы изначально извлечь выгоду из волны донорского энтузиазма и помощи в восстановлении. Но без прочной интеграции в западные структуры безопасности и политики, Украина рискует медленно скатиться в геополитическую серую зону.
Некоторый процент из почти 7 миллионов украинских беженцев может решить не возвращаться, лишая экономику столь необходимой квалифицированной рабочей силы. Не склонные к риску инвесторы могут выбрать избегать нестабильной, уязвимой в плане безопасности среды, ограничивая прямые иностранные инвестиции и сдерживая диверсификацию.
Украина могла бы вновь открыть уязвимые торговые коридоры или неформальные зависимости, связанные с Россией. Страховые издержки и премии за риск для бизнеса оставались бы высокими, подрывая конкурентоспособность. Ограничения на военную мощь и потенциал — если они являются частью согласованного урегулирования — могли бы преждевременно задушить динамичные оборонные и технологические секторы Украины, уничтожив потенциальный двигатель послевоенного роста. Парадоксально, но потеря восточной территории могла бы послужить своего рода жгутом — отрезав Киев от дорогостоящего мятежа в Донбассе и позволив реконструкции сосредоточиться на более управляемых, менее пострадавших регионах, требующих меньших государственных расходов.
При отсутствии твердых обязательств будущее Украины может повторить судьбу Грузии — отрезвляющее напоминание о том, что войны могут закончиться без справедливого мира, и даже самые сильные прозападные настроения могут угаснуть, если западные институты не ответят им должным образом.
Будущее Европы
Изменения в политике США по Украине и другим вопросам усиливают призывы Европы к большей «стратегической автономии» от своего важнейшего союзника и крупнейшего торгового партнера.
Конфликт на Украине вывел континент из состояния благодушия, характерного для периода после окончания холодной войны, и вызвало смелые изменения в европейской политике в области безопасности, энергетики и экономики в поддержку как Киева, так и послевоенного международного порядка, который этот конфликт стал олицетворять.
Вторым шоком стало резкое изменение политики США, примером чего стал визит президента Зеленского в Овальный кабинет 28 февраля 2025 года. Этот резкий визит, которому несколькими днями ранее предшествовало голосование США в ООН против резолюции, осуждающей агрессию России, а затем последовала временная приостановка военной и разведывательной помощи США Украине, стал громом по всей Европе, вызвав опасения по поводу отказа Америки от своих принципов и позиции лидера свободного мира.
Независимо от того, был ли этот сигнал намеренным или нет, в европейских столицах сейчас широко признано, что для исправления чрезмерной зависимости континента от Соединенных Штатов необходима большая «стратегическая автономия» — глубокая и фундаментальная взаимосвязь, выстроенная по замыслу и на протяжении десятилетий. Отражая более широкие настроения, новый канцлер Германии и давний трансатлантик Фридрих Мерц заявил, что его «абсолютным приоритетом» будет «достижение независимости от США», и пообещал значительные инвестиции в оборону.
Хотя разговоры о такой автономии не новы — они развивались с тех пор, как президент США Барак Обама начал «поворот в Азию» в 2012 году — мы находимся на переломном этапе, когда все больше европейских государств переходят от позиции хеджирования к дерискингу. Недавнее введение новых тарифов США усиливает призывы к большему европейскому протекционизму и затруднило трансатлантическое сотрудничество по ряду ключевых вопросов.
Консенсус по-прежнему неуловим в отношении того, как именно установить большую независимость от Соединенных Штатов, в какой степени, какой ценой и для чьей выгоды. ЕС заявил о своей приверженности повышению конкурентоспособности, углублению финансовой интеграции, координации энергетической политики, инвестированию в оборону и диверсификации дипломатических и экономических отношений.
Однако превращение в настоящий противовес будет зависеть от того, сможет ли ЕС объединиться как внутри страны, так и с Великобританией — задача, которая осложняется отсутствием четкого лидера и тем, что некоторые государства члены (например, Венгрия) более благосклонно относятся к новой повестке дня США.
Некоторые из наиболее острых проблем, на которые Европе потребуются быстрые ответы, находятся в сфере безопасности и обороны, а именно: (1) как обеспечить Украине постоянную материальную поддержку и, что немаловажно, гарантии безопасности, необходимые ей для достижения справедливого и прочного мира с Россией (за чем Пекин будет пристально следить), и (2) как укрепить собственную территориальную оборону от растущих геополитических и гибридных угроз (которые стирают границы между войной и миром) таким образом, чтобы это надежно компенсировало неясную приверженность Америки статье 5 соглашения о коллективной обороне НАТО.
Сила европейской оборонно-промышленной базы будет важна, если не решающей, в обоих случаях, и в настоящее время она не соответствует своему назначению — вопрос все более неотложный в Лондоне, Париже и, в частности, Берлине, где канцлер Мерц отстаивал историческую сделку о расходах, освобожденную от ограничений по долгам. В Брюсселе также предпринимаются серьезные усилия по устранению структурных недостатков перевооружения, включая смягчение правил ЕС по дефицитным расходам и открытие новых возможностей для заимствований, но будут ли отдельные государствачлены… многие из которых управляют хрупкими правящими коалициями, финансовыми ограничениями и популистскими настроениями.
Встречные ветры — будут иметь политическую волю и возможности для введения жестких компромиссов, особенно в отношении любимых программ социального обеспечения, еще предстоит увидеть. В 2024 году расходы на коллективную оборону государств-членов ЕС составили €326 млрд или 1,9% от ВВП ЕС, что на 30% больше, чем в 2021 году, но все еще составляет всего четыре десятых от расходов США, почти 900 млрд долларов. Поскольку Европа переходит от «послевоенного» к «довоенному» состоянию, это будет важным пространством для наблюдения.
Помимо войск и гарантий безопасности, еще одна мощная, хотя и спорная, карта Европы, которую можно использовать для определения исхода российско-украинской войны, — это ее контроль над примерно двумя третями из $300 млрд замороженных российских активов. ЕС должен добиться единогласного согласия каждые 6 месяцев, чтобы продлить санкции против России. Следующее голосование должно состояться до 31 июля. Если Венгрия или другое государство-член откажется голосовать за продление.
В противном случае санкции против России прекратятся, как и большая часть рычагов влияния Европы, и средства вернутся в Россию. Такая значительная сумма станет спасательным кругом для российской экономики, оживив ее усилия по перевооружению. В качестве альтернативы, если эти средства будут переведены в Киев, они сыграют большую роль в компенсации Украине ущерба, нанесенного Россией, в размере 523 миллиардов долларов и поддержат ее усилия по восстановлению.
Европейские лидеры обхаживают администрацию Трампа в попытке сохранить трансатлантические отношения и роль США в Европе, признавая, как их внутреннюю ценность, так и незаменимость в ближайшей и среднесрочной перспективе — срок, который простирается далеко за пределы оценок восстановления российской армии в 5-10 лет. Так что все еще есть шанс, хотя и кажущийся отдаленным, выровнять корабль.
Трансатлантические отношения являются краеугольным камнем современной геополитики, и последствия их разрыва будут серьезными для обеих сторон и, по сути, для мира в целом.
1. Безопасность и процветание Соединенных Штатов остаются тесно связанными с безопасностью и процветанием евроатлантического региона. Никакие другие экономические отношения не являются столь интегрированными и не обладают такой большой способностью формировать и направлять мировую экономику. ЕС является крупнейшим торговым партнером Америки, а их совокупная экономика составляет около пятидесяти процентов мирового ВВП. Доллар и евро являются двумя важнейшими резервными валютами мира.
2. Европейские военные силы остаются наиболее эффективными партнерами Соединенных Штатов в противостоянии международным вызовам, а Европа является основным центром базирования, обеспечивающим глобальное присутствие американских военных сил.
3. Трансатлантическая координация в рамках многосторонних форм, такие институты и форумы, как Организация Объединенных Наций и «Большая семерка», активизировали глобальные действия по решению некоторых из самых сложных мировых проблем.
4. Именно отсутствие конфликта в Европе позволило бы Соединенным Штатам сосредоточить свое внимание и ресурсы в других местах, в том числе в Индо-Тихоокеанском регионе. И именно объединенная сила Европы и Соединенных Штатов создала существенный барьер для империалистических и ревизионистских держав, стремящихся вернуться к мировому порядку, существовавшему до 1945 года, — миру, определяемому сферами влияния и хищническими захватами земель более крупными странами у более мелких соседей.
GORA — Олег Ладогин
https://aftershock.news